В кампании 1812 года гвардейская пехота была представлена тремя дивизиями: 1-й, состоявшей из 4-го, 5-го и 6-го тирайерского полков, а также 1-го, 5-го и 6-го вольтижерского полков, 2-й, включавшей фузилер-гренадерский, фузилергерский, 1-й тирайерский, 1-й вольтижерский и фланговый полки, и 3-й, насчитывавшей, 1-й, 2-й и 3-й гренадерский, а также 1-й и 2-й пеший егерский полки. Все перечисленные части были практически полностью уничтожены в России. Потребовалось проводить реорганизацию Гвардии.
Численность Гвардии резко возросла. Быв небольшим ветеранским соединением, к октябрю 1813 года Гвардия стала объединять почти треть всей французской армии (почти 49000 человек). К 1814 году численность Гвардии превысила 102000 человек. Серьезную проблему представлял набор личного состава в младшие полки. Приходилось довольствоваться молодыми рекрутами. На унтер-офицерские должности пришлось мобилизовать отставных ветеранов и даже инвалидов. Об уровне подготовки личного состава говорит такой случай. Полковой хирург, барон Ларэ проводил экспертизу над 48 молодыми солдатами, обвинявшимися в нанесении себе преднамеренных увечий с целью избежать службы. Среди обвиняемых были и гвардейцы. К удивлению Ларэ, все обвиняемые оказались невиновны, поскольку травмы они получили случайно в ходе учебных стрельб – раны были нанесены пулями, пущенными бежавшими следом солдатами. Но несмотря на все трудности, боеспособность Гвардии была заметно выше, чем у линейных частей. Наполеон заметил, что в обороне Франции гвардейцы сделали больше, чем можно было бы требовать от смертных людей.
После реставрации Бурбонов большинство гвардейских полков расформировали. Некоторые полки сохранились, но изменили свой статус. Во время Ста Дней эти части перешли на сторону Наполеона. Но их храбрость не спасла Наполеона под Ватерлоо. Последовала новая реставрация, в ходе которой все гвардейские полки расформировали.
Роль гвардейской кавалерии была несколько иной, чем роль пехоты. Численность гвардейской кавалерии была меньшей. Гвардейские кавалерийские полки обычно собирались вместе и находились в резерве, а не включались в состав кавалерийских корпусов. Важной задачей гвардейской кавалерии было участие в эскортах, однако гвардейцы участвовали и в обычных для кавалерии боевых операциях. Всем известна атака польской легкой кавалерии под Сомосьеррой. Не менее знамениты кавалерийские удары гвардии при Эйлау и Ватерлоо. Гвардейская кавалерия выполняла все виды службы. Шарль Паркен, который в 1814 году командовал подразделением конных егерей Молодой Гвардии, вспоминал разведку, в которой сводный эскадрон из 100 человек (егеря, драгуны, уланы и мамелюки) провел ночную атаку лагеря противника. Союзники посчитали, что их атаковала по меньшей мере бригада французов – разношерстную часть они приняли за соединение из нескольких полков разного типа.
Одной из важнейших особенностей французской армии была ее способность к стремительным маршам. Проделывая огромные по тогдашним меркам переходы, французы выигрывали стратегическую инициативу. Маршал Ней говорил о «собранности и физической выносливости» французских солдат. При необходимости марш-броски осуществлялись на пределе человечески возможностей. Полковые оркестры оглушительно играли, чтобы солдаты не засыпали на ходу. Такие маневры породили афоризм о том, что Наполеон выигрывает войны не оружием, а ногами. Изредка Гвардию в походе сопровождал обоз. По соображениям секретности, Наполеон обычно покидал Париж лишь в последний момент, когда войска уже заняли исходные позиции и начинали поход. Поскольку Гвардия сопровождала Наполеона, задача разведки противника облегчалась. Чтобы узнать цель поездки Наполеона, достаточно было узнать место назначения Гвардии. (Меморандум Веллингтона, датированный концом апреле 1815 года, посвященный возможному нападению французов, начинается так: «Нам стало известно, что Имперская Гвардия покинула Париж и направилась к Бовэ…» Это основание считалось достаточным, чтобы перевести союзную армию в состояние повышенной боевой готовности). Поэтому Гвардия, как и Наполеон, до последнего оставалась в казармах, а потом стремительно выдвигалась вслед за обозом Наполеона. Чтобы облегчить солдатам этот бросок, их перевозили на повозках, а по маршруту заранее подготавливали питание. На каждую повозку обычно усаживалось по десять-двенадцать солдат, с ранцами, мушкетами и полной экипировке. Путешествовать на колесах было едва ли удобнее, чем на ногах. Повозки были самые обычные, без сидений, часто даже без соломы. Барр описывает 72-часовое путешествие в 1806 году так: «у нас не осталось ни одной целой косточки».
Наибольшие трудности выпали на долю Гвардии во время отступления из Москвы поздней осенью 1812 года. В России полегла большая часть Гвардии. Однако жесткая дисциплина не позволила Гвардии превратиться в толпу беженцев, как это произошло с большинством частей Великой Армии. О величине потерь могут сказать такие цифры. На 10 октября 1812 года три гренадерских и два егерских пеших полка насчитывали в общей сложности 195 офицеров и 6005 солдат. К Рождеству в полках осталось 159 офицеров и 1312 солдат, а к февралю 1813 года без учета больных и раненых в Гвардии остаюсь только 415 егерей и 408 гренадеров. Молодая Гвардия выглядела не лучше. В начале декабря 1812 года ее численность составляла всего 800 человек.
На иллюстрации показаны гвардейцы, бредущие по снегу. Рисунок создан по свидетельствам очевидцев, которым приходилось постоянно воевать и с преследующими русскими частями и с разбушевавшейся стихией. Солдаты Старой Гвардии и фузилерского полка обмундированы в шинели, к которым пристегнуты эполеты. На ногах походные брюки, у некоторых солдат брюки заправлены в гетры, а шапки затянуты чехлами. У офицеров шляпы и накидки. По-европейски легкая униформа «дополнена» награбленными у мирного населения теплыми вещами. Если отступление было невыносимо для солдат, то можно только себе представить те трудности, что выпали на долю солдатских жен и детей.
