Среди движений, прокатившихся по Южной Украине непосредственно после издания указа 1796 г., выделяется массовое бегство «помещичьих подданных» с частновладельческих земель Бахмутского и Павлоградского уездов земли в Войска Донского в 1800 г. Встревоженные прикреплением к земле и предвидя тяжелые последствия этой меры, крестьяне целыми селениями снимались, с мест и, забирая свой скот и имущество, устремлялись на восток, чтобы поселиться в Сибири на основании указа 17 октября 1799 г. В действительности этот указ имел в виду направить в Сибирь отставных солдат, преступников, а также таких «крепостных людей», от которых желали избавиться помещики. Путем усиления кордонов и разъездных команд на границе Новороссии власти прекратили это движение и частично вернули поселенцев на старые места.
Почти одновременно и по тому же поводу волновались крестьяне в западной части Новороссийской губернии. Поселенцы частновладельческих слобод Витовки, Софиевки и других сел Ольвиопольского уезда бежали в направлении Южного Буга и Днестра, чтобы поселиться у новых помещиков или, перебравшись через Днестр, вернуться оттуда позднее в качестве «выходцев из-за границы», не связанных прикреплением к месту и к владельцу. И в этом случае за беглецами были отправлены военные команды, которые возвращали их в помещичьи имения.
Однако дело не свелось к одним репрессиям. Чтобы разрядить накаленную атмосферу, а главное не отпугнуть желающих перейти в Россию из-за рубежа, Александр I издал указ 9 мая 1802 г., подтвердивший запрещение крепостить «иностранных выходцев» (в числе которых, как было известно правительству, имелось много беглых крепостных из России). Им предоставлялась «полная свобода переходить от одного помещика к другому» . Запись за помещиками во время ревизий не должна была лишить их «ни одного из прав их вольности».
Так стихийное движение масс привело к известному успеху, который станет особенно -заметен, если учесть, что незадолго перед изданием этого указа дворяне Новороссийской губернии подали прошение царю о признании .за ними «полных прав» на поселившихся в их имениях крестьян, иначе говоря, добивались их закрепощения.
Указ 9 мая 1802 г. возбудил надежду у многих поселенцев, что в борьбе против помещиков можно апеллировать к центральной власти. Движение развернулось теперь в форме прошений на имя Александра I, а также многочисленных заявлений в суд с «исками о вольности». Особенный размах это движение приобрело в Тираспольском уезде в 1802—1803 гг. В Петербургском историческом архиве хранится интереснейший материал об этом движении, охватившем примерно 15 тыс. крестьян. Уже упоминалось следственное дело с протоколами допроса нескольких сот участников движения, не использованное изучавшими этот вопрос И. И. Игнатович и А. С. Коциевским.
В составе населения Тираспольского уезда наиболее многочисленной группой были в то время воинские поселяне (14 тыс. душ м. п.). Далее шли крестьяне, жившие на частновладельческой земле, которые делились, как и повсюду в Новороссии, на две основные категории:
а) «помещичьи подданные, в поземельном окладе состоящие», 8209 душ м. п.;
б) «крестьяне помещичьи, великороссийские и малороссийские» (в том числе состоящие на льготе), 118 душ м. п.31
Итак, только 118 душ, или 1,4% населения помещичьих земель, составляли крепостные крестьяне. Незакрепощенные крестьяне составляли 8209 душ, или 99% населения помещичьих земель.. Именно среди этой наиболее многочисленной группы развернулось движение 1802—1804 гг., о котором будет идти речь ниже.
Летом 1802 г. крестьянам стало ясно, что помещики некоторых имений начинают обращаться с ними, как со своею собственностью. Это выразилось, в частности, в принудительном переводе некоторых крестьян из одного имения в другое, т. е. в отрыве их от заведенного хозяйства и обжитого угла. Во время следствия помещики прямо заявляли, что устроившиеся на их землях крестьяне должны оставаться у них в повиновении «на общем положении российских крестьян», т. е. крепостных. Крестьяне же ссылались па то, что они не были помещикам пожалованы, а потому не являются крепостными. Молдаване указывали, что они поселились у помещиков на определенных «условиях… и в надежде, что они будут жить на землях помещичьих на том же праве, на каком жили и в своем отечестве…» Интересно еще одно заявление поднявшихся крестьян: они соглашались остаться на землях помещиков, если будут официально признаны казенными.
Таким образом, характер крестьянских требований совершенно ясен: они добивались сохранения своей личной свободы и хозяйственной самостоятельности.
Нет нужды подробно останавливаться на ходе событий, которые уже были описаны в литературе. Осведомленные относительно своих прав неким Берко Янкелеовичем — торговцем из Дубоссар, крестьяне при его посредстве подали на имя царя жалобу о «присвоении» их помещиками «в крепость». Движение охватило более 20 помещичьих деревень и перекинулось на соседние уезды. В ожидании ответа на свое прошение крестьяне прекратили выполнение всяких повинностей. Они заявляли, что охотнее согласятся «подвергнуть себя страшным казням, нежели остаться во владении помещика». Только введение воинских команд в ряд деревень привело к прекращению волнений в исходе 1803 г. Это была только первая, важнейшая стадия борьбы, которая повлекла за собой серьезные последствия. Правительство испугалось, что если поселенцы Тираспольского уезда окажутся в худших условиях по сравнению с заднестровскими царанами, то последует массовое бегство крестьян за Днестр, тогда как необходимо было как можно скорее заселить и освоить в хозяйственном отношении междуречье Бута и Днестра. Сохранение поселенцев за казной имело значение и с финансовой точки зрения. Вот почему сейчас же после поступления следственного материала в Петербург Александр I направил николаевскому военному губернатору Беклешову распоряжение от 20 марта 1803 г.36, в котором говорилось, что при раздаче земель в 1792 г. между Бугом и Днестром присвоены некоторыми помещиками в крепость крестьяне, поселившиеся на тех землях во время турецкого еще владения и по окончании последней войны из разных мест туда перешедшие» в количестве около 1 тыс. душ м. п. Далее объявлялось, что «открывшееся по сему следствию присвоение» не имеет «никакого законного основания…»
Местным властям надлежало рассмотреть вместе с молдавским помещиком, русским государственным деятелем Скарлатом Стурдзой вопрос о том, «на каком положении удобнее будет оставить сих крестьян на землях, где они водворились…», чтобы они не покинули помещичьих имений. В основу подготовленного решения следовало положить указ 9 мая 1802 г.
После этого началась борьба между центральной властью и местными помещиками. Рупором последних оказался Беклешов, который позволил себе не согласиться с мнением царя и в письме на имя министра внутренних дел В. П. Кочубея от 22 июня 1803 г. заявил: «Ежели же забугские крестьяне… получат перед прочими то преимущество, какое в высочайше данном мне о них указе предположено, то не в праве ли крестьяне и других уездов того же самого домогаться?» Он предлагал «утвердить в крепость» всех крестьян у настоящих владельцев и разом покончить со всеми крестьянскими прошениями, которыми наводнялись присутственные места. Напротив, реально смотревший на вещи новороссийский гражданский губернатор А. М. Окулов указывал, что хотя состояние зарубежных молдаван отличается «гораздо большею тягостию противу здешнего их положения», однако у них есть существенное преимущество: их повинности точно определены, в то время как в Тираспольском уезде помещики «располагают (крестьянами) по своей воле и не руководствуются в сем случае никаким законным положением». Он предлагал издать такое постановление, которое положило бы власти помещичьей «пределы» путем точного определения крестьянских повинностей.
В этом смысле и было издано «Положение» об обязанных поселянах от 20 сентября 1804 г.39, означавшее появление на Южной Украине нового сословия, которому не грозило закрепощение. Все крестьяне Тираспольского уезда, вышедшие из-за границы ж поселившиеся на помещичьей земле между Бугом и Днестром (как до, так и после раздачи этих земель помещикам), были объявлены лично свободными. Помещики не могли их продавать, дарить, обращать в дворовых. «Ни в каком случае,— гласила ст. 12,— помещик не может наказывать обязанных поселян, но должен по важным преступлениям отсылать их к суду…» Однако обязанные поселяне должны были оставаться на тех местах, где были записаны по ревизии 1795 г. «Положение» содержало перечень основных повинностей обязанных поселян, составленный по молдавскому образцу: уплата десятины «от всех произведений земледелия», работа на помещика 12 дней в году и т. д. Местным властям предстояло уточнить эти общие правила применительно к условиям Южной Украины.
«Положение» об обязанных поселянах было крупной победой крестьян Тираспольского уезда. Во-первых, они отстояли ряд важных личных прав; во-вторых, добились регламентации основных повинностей. А. С. Коциевский неправ, когда сводит овсе дело к тому, что ««Положение» приравнивало обязанных поселян в отношении повинностей к молдавским помещичьим крестьянам…» Это прежде всего неточно, ибо повинности не были полностью определены. Однако самое главное заключалось не в размере повинностей, а в установлении порядка, не позволяющего помещику распоряжаться личностью крестьянина и определять крестьянские повинности по своему произволу.
В дальнейшем помещики пытались под предлогом уточнения этих общих правил как можно больше подчинить своей власти крестьян. Под их влиянием херсонский гражданский губернатор Гладкий составил в 1806 г. проект постановления о повинностях обязанных поселян, текст которого остался неизвестен А. С. Коциевскому. На полях этого документа, присланного на утверждение в Петербург, по каждому пункту сделаны замечания В. П. Кочубея, из которых становится ясно, почему этот проект не был утвержден: предложенные Гладким правила были найдены слишком суровыми. Против одного из этих правил Кочубей написал, что если оно будет принято, то состояние обязанных поселян сделается «тягостнее всякого, какому и крепостные люди в России редко подвержены бывают».
Окончательного определения повинностей обязанных поселян так и не последовало, хотя обсуждение этого вопроса растянулось до 1827 г. Обязанные поселяне вели непрерывную борьбу против попыток помещиков закрепостить их если не де-юре, то де-факто. В своих прошениях царю помещики жаловались, что «Положение» 1804 г. лишает их «власти над их крестьянами», что крестьяне допускают «своевольство» и «неповиновение», а удалить их из имения нельзя, так как «Положение» 1804 г. прикрепило их к земле.
Дело кончилось тем, что по предложению генерал-губернатора Новороссии М. С. Воронцова прикрепление крестьян к земле было отменено. Им предлагалось либо заключить с помещиком соглашение о повинностях, либо перейти на казенные земли.
«Положение об обязанных поселянах» непосредственно касалось только незакрепощенного крестьянства Тираспольского уезда, насчитывавшего в 1804.г. 8209 душ м. п. Однако закон этот имел важные последствия для всей Южной Украины: все крестьяне, жившие на помещичьей земле, стремились добиться для себя подобных же прав.
