Взгляд на русскую кавалерию эпохи Наполеона

Rate this post

Россия располагала не только громадной территорией, но и неисчерпаемыми людскими ресурсами, а также огромными табунами лошадей. Это позволяло империи иметь громадные по сравнению с другими европейскими армиями кавалерийские силы. Русская кавалерия составляла заметно больший процент от общей численности вооруженных сил страны, чем в большинстве армий Европы. Это объяснялось двумя основными причинами. Во-первых, Россия нуждалась в значительных кавалерийских силах, чтобы противостоять своему извечному врагу – Турции, которая располагала огромным числом вооруженных всадников. Во-вторых (и это главное), значительная часть территории Российской империи простиралась в зоне степей и лесостепей, позволявших осуществлять маневры большими кавалерийскими соединениями.

По состоянию на 1805 год, общие силы русской кавалерии составляли 3316 человек в гвардии и 49738 – в армии. Кроме того, иррегулярная конница располагала 2189 офицерами и 98211 рядовыми казаками (хотя в 1795 году Военная Коллегия постановила, что для нужд государства достаточно иметь 77484 казака в строю постоянно, и еще как минимум 100000 подлежащих призыву в военное время).

Содержание в строю одного драгуна обходилось царской казне в 35 рублей в год: денежное довольствие 12 рублей, обмундирование и амуниция – 13, и десять – конское снаряжение. Даже если добавить к этому стоимость фуража и подковного материала, конечная сумма будет неправдоподобно мала по сравнению с затратами на кавалерию в других армиях. Один из британских обозревателей того времени отозвался об это факте, как о «военном феномене».

«Нижние чины» русской кавалерии в целом были столь же тверды и надежны, как и их соратники в пехоте. Ситуация в офицерском корпусе, однако, была несколько иной. Если пехотные офицеры в своей массе были праздными и невежественными, то обер- и штаб-офицеры конницы заслуженно имели более высокую репутацию. Британский наблюдатель Sir Robert Wilson подчеркивал, что кавалерийские офицеры относились к своим обязанностям «с величайшим усердием и прилежностью». (Конечно, и тут были исключения: под Аустерлицем не менее девяти офицеров Уланского Его Высочества Великого князя Константина Павловича полка бежали с поля боя). Вильсон отмечал, что «живость их [русской] кавалерии и чрезвычайная стойкость пехоты делают командование ими в чрезвычайных обстоятельствах делом приятным».

Впрочем, относительно «живости» русских кавалеристов тоже могли быть различные мнения, особенно если доводилось взглянуть на престарелых генералов от кавалерии. В 1812 году, например, 2-м Кавалерийским корпусом командовал генерал-майор Корф, о котором современники отзывались так: «Этот добрый человек обладал прискорбной для кавалерийского генерала фигурой. Он был настолько тучен, что его удавалось поднять на коня лишь с большим трудом… Ружейную пальбу и грохот орудий он любил так мало, что всегда старался подобрать удобный путь к бегству».

Несоответствие таких офицеров своим обязанностям вело к тому, что в русской армии появлялось все больше офицеров-иностранцев. Одной из таких фигур был «Капитан Фриц», оставивший мемуары о своей службе. Этот мекленбургский аристократ сражался в составе прусской армии под Ауэрштадтом, некоторое время состоял при русской армии, затем перешел в «Черный Легион» герцога Брансвикского на службе у австрийцев, перешел в британскую армию и в составе Королевского Германского легиона принял участие в двух кампаниях в Португалии и Испании, в 1812 году вернулся в русский Елизаветградский гусарский полк, а в 1813 году вновь перешел на прусскую службу. Другой пример иностранца на российской службе – британский морской офицер, капитан Nesbit Willoughby. Он состоял на половинном жаловании во флоте Его Величества, но решил провести время с большей пользой, получив чин полковника русской армии и участвуя в кампании 1812 года!

Качество конского состава русской кавалерии неизменно удивляло иностранных наблюдателей. Wilson писал, что русские кавалерийские лошади «подобраны по размерам, силе, резвости и выносливости; хотя они несколько грузны, как британские упряжные лошади, но тем не менее настолько породны, что всегда остаются хорошо втянутыми…». Stewart отмечал: «Регулярная кавалерия, без сомнения, просто отлична; люди – гиганты; лошади хороши; снаряжение превосходно и в прекрасном состоянии. Легкая кавалерия не так поражает в отношении лошадей и общего состояния; но некоторые гусары и пикинеры хороши».

Русская кавалерия, 1800 год
Русская кавалерия, 1800 год: гусары (слева и в центре, конная фигура), кирасир (второй справа) и драгун (крайний справа). В центре, спиной к зрителю – солдат Лейб-гвардии в супервесте, лямки которого показаны с большой точностью.

Оставьте свой комментарий

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *