Практически все финикийские города открыли свои ворота Александру без боя, такого же решения македонцы ожидали и от Тира. Финикийские города Библ, Сидон и Арад покорились Александру, но крупнейший город Финикии, Тир, отказался впустить македонцев, хотя обещал заключить с Александром союз и не помогать персам. Между тем тирский царь Адземилк воевал на стороне персов, а тирская флотилия была одна из самых многочисленных в Средиземном море. Не доверяясь благовидным отговоркам тирцев, Александр решил подвергнуть испытанию доброжелательность горожан, выразив пожелание войти в город с отрядом войск и принести жертвы Гераклу. Жители Тира почитали финикийского бога, которого греки отождествляли с Гераклом, а ведь именно от этого божества Александр отсчитывал свою генеалогическую линию. Финикийская доброжелательность не простиралась так далеко!, чтобы предоставить разрешение иностранному войску войти внутрь стен города. Тирцы объявили, что противостояние между царями Македонии и Персии еще продолжается, потому допускать чьи-либо войска в свой город они не намерены.
В течение всей этой кампании Александр никогда не оставлял у себя в тылу городов и территорий, которые сохраняли верность Дарию, опасаясь удара в спину при дальнейшем движении на восток. Он не собирался делать исключение из этого правила, особенно в случае такого мощного морского центра как Тир. Крепостные стены города считались неприступными, но Александр уже, похоже, считал себя непобедимым, равно как и войско, следовавшее за ним. Осада Тира началась. Город защищали 8-9 тысяч мужчин, граждан Тира. Согласно Юстину, Курцию и Диодору тирцы вывезли в Карфаген все небоеспособное население, хотя значительная часть женщин и детей еще оставалась в городе.
Осада была долгой и кровопролитной, поскольку с самого начала Александр предполагал штурмовать город, а не ждать, что голод заставит сдаться жителей и гарнизон. В этих водах союзный персам финикийский флот был полным хозяином и мог легко снабжать и поддерживать с моря остров Тир. Поэтому Александр решил построить насыпь от материка до острова через узкий пролив, отделявший город от берега. За 60 лет до Александра подобное проделал сиракузский тиран Дионисий I, когда осаждал сицилийский город Мотий, расположенный на острове примерно в 1,2 км от берега.
Постройка насыпи Александром вначале шла довольно быстро. Развалины старого Тира на материке предоставили в изобилии камень, дерево подвозилось с Ливанских гор. У берега глубина была 1-2 метра, и десятки тысяч согнанных работников довольно быстро вели к стенам города мол шириной около 60 м. Но дальше постройка мола усложнилась. Во-первых, прежде город был соединен с континентом песчаной косой, которая после поднятия уровня Средиземного моря находилась на глубине 1-2 метра, и вроде бы построить дамбу было несложно, но ближе к острову глубина пролива существенно возросла (до 5-6 м). Во-вторых, по глубокой воде тирцы смогли подвести финикийские галеры, да и приблизившаяся к стенам дамба стала доступна обстрелу с городских башен. Это делало работу строителей практически невозможной.
Для защиты дамбы от вылазок тирских триер македонцы установили на насыпи две деревянные башни, прикрытые шкурами и кожами от зажигательных стрел. На башнях по приказу Александра разместили катапульты, чтобы посылать тяжелые снаряды в приближающиеся вражеские галеры. Теперь жители Тира осознали, что судьба их города зависит от того, сумеют ли они разрушить башни на насыпной дамбе. Для этих целей они снарядили судно-брандер. Горожане взяли вместительное транспортное судно, которое ранее использовалось для перевозки лошадей, наполнив его стружкой, дровами, смолой, серой и другими горючими материалами, какие только попались им в руки. Двойные нок-реи были прикреплены к мачтам, а к их концам были подвешены котлы с горючим маслом, которые обеспечивали быстрое распространение огня. В корпус судна был помещен перекатывающийся балласт, который был рассчитан так, чтобы при посадке на мель корабль кренился на борт, распространяя огонь дальше от края мола, ближе к основанию башен. Этот брандер буксировала трирема, укомплектованная моряками-добровольцами. На подходах к молу судно было подожжено.
Результат получился именно таким, как и надеялись тирцы, – башни запылали. Другие финикийские галеры крейсировали у берега вдоль мола, ведя непрерывный обстрел насыпи и не давая пожарникам Александра приблизиться к горящим строениям. В дополнение к высланному брандеру из города на маленьких лодках была направлена десантная партия. Десант высадился на насыпь и переломал не только остатки башен, но и строительные и защитные палисады. Десантники сломали и подожгли все оставшиеся македонские метательные машины. Под прикрытием флота горожане сумели серьезно повредить и саму насыпь. Усилившийся в тот же день ветер нагнал волны, которые довершили уничтожение мола. Месяцы трудов македонцев пропали напрасно.
Эта вылазка существенно задержала наступление Александра. Но как стратег он обладал неограниченным терпением, которое, как ни странно, сочеталось в нем с безумной порывистостью в сражениях. Теперь он приказал построить не две, а целый ряд башен на насыпи, мол предстояло расширить. Началась постройка большого количества метательных машин. В то время, пока велись эти работы, царь взял с собой контингент гипаспистов и легких солдат агри-ан и отправился в дружественный Сидон, где намеревался построить собственные триремы. После опустошительной вылазки тирцев Александр пришел к выводу, что без флота дело не обойдется.
Найти корабли было не так трудно, как может показаться. Правители Библа и Арада (Арвада) после того, как их города были заняты македонцами, вывели корабли из состава персидского флота адмирала Аутофрадата (Autophradates) и отплыли в Сидон. Десять судов прибыли с Родоса (прежде это также был персидский оплот), еще десять из Ликии и три – из Сол. Вместе с сидонской флотилией у Александра оказалось 103 корабля. Дня через два прибыли правители Кипра с флотом не менее чем в 120 кораблей. Столь значительный переход эскадр и флотов на сторону Александра означал, что персидский флот очень скоро перестанет быть реальной силой.
У Александра были основания радоваться: всего за две недели он овладел флотом вдвое более могущественным, чем тирский. Да и ситуация в Греции и Ионии, кажется, наконец улучшилась. Он сразу вызвал кипрских и финикийских механиков, и они стали строить осадную технику для размещения на баржах и больших транспортных судах. Александр был рад видеть переход на его сторону городов и царей, ранее преданно служивших персидскому царю.
