В конце июня 1812 года, когда Великая Армия Наполеона переправлялась через реку Неман, начиная вторжение в Россию, это была, вероятно, самая большая и самая сильная армия, которая когда-либо собиралась для одной кампании за всю документированную историю. Для пересечения Немана ей потребовалось четыре дня и три моста. Император собрал здесь солдат почти из всей Европы: из Франции, из провинций, что впоследствии стали Голландией и Бельгией, из Испании, Португалии, Швейцарии, Италии и Балкан, из всех уголков Германии – даже из побежденных им Австрии и Пруссии, которым, уже как союзникам, пришлось направить свои войска для прикрытия внешних флангов армии вторжения. Однако, хотя общая численность Великой Армии составляла приблизительно 400 000 человек, в её рядах осталось совсем немного победителей в битве при Аустерлице.
Большинство ветеранов, которые следовали за Орлами в 1805 году, ушло в небытие, оплатив своими жизнями постоянный человеческий налог, собираемый непрерывными войнами Бонапарта – а некоторые все еще оплачивали его в Испании, этой «язве» империи. Оставшиеся в живых ветераны служили, главным образом, в Императорской гвардии. В 1812 г. солдаты в линейных частях были прежними конскриптами, которые сражались в битвах при Фридланде (1807) и Ваграме (1809) – возможно, не настоящие «старые ворчуны», но все же испытанные, закаленные в сражениях войска, одетые в великолепную униформу, во главе с опытными командирами. Но прошло всего лишь шесть месяцев, и хватило всего только одного моста через Неман, чтобы пропустить возвращающуюся домой тень прежней Великой Армии; и еще несколько десятков тысяч отставших медленно тащились позади, без сил, со стертыми ногами, страдающие от холода и голода. Достигнув польской границы, Наполеон, передав командование своему шурину Мюрату, который в качестве неаполитанского короля имел формальное верховенство над остальными маршалами, покинул жалкие остатки некогда грозных корпусов и направился непосредственно во Францию, где ему необходимо было любой ценой восстановить армию. Впервые в его карьере война не закончилась единственной кампанией, и комплектование новой армии наталкивалось на многочисленные трудности.
Большая часть остававшихся в распоряжении Наполеона испытанных войск сражалась с англо-португальской армией под командованием герцога Веллингтона в Испании, защищая марионеточный трон его брата Жозефа, и император не хотел ослаблять этот «второй» фронт. Пехота не была проблемой: молодые конскрипты могли быть призваны и обучены – в большей или меньшей степени – в походе, пока они маршировали на присоединение к армии в Германии; но ситуация с кавалерией в корне отличалась. После гекатомб в России лошадей катастрофически не хватало; и вновь набранные конники должны были пройти длительный курс обучения, чтобы овладеть искусством верховой езды и тонкостями ухода за животными, не говоря уже об умении совместно маневрировать, совершенно необходимого на поле боя. Подготовка легкой кавалерии, способной справиться с предназначенными ей задачами с максимальной эффективностью, представляла особенные трудности: это были глаза армии, выполняющие функции разведки и прикрытия, и для такой миссии требовались офицеры и сержанты, которые могли бы действовать независимо, без постоянных указаний со стороны старших командиров. Считалось, что в нормальных условиях для обучения хорошего легкого кавалериста требуется не менее трех лет – а Бонапарт нуждался в них через три месяца.
Таким образом, Наполеону требовались образованные люди, при этом уже владевшие искусством верховой езды, которые могли бы не только быстро научиться воевать, но также и сами обеспечили себя лошадьми и приобрели за свой счет униформу и снаряжение. Неоднократно он пробовал привлекать на военную службу представителей «сливок общества» [“cream of society”] со всех концов империи. В 1807 году, например, Наполеон создал корпус ордонансовых жандармов, конных и пеших, состоявший главным образом из лиц благородного происхождения.
В общем новая часть насчитывала всего 394 человека, но под давлением своей ревнивой гвардии императору пришлось волей-неволей расформировать её. (Попытка не была полностью неудачной, поскольку ордонансовые жандармы обеспечили его армию не менее чем десятью генералами и 24 полковниками.)
Теперь, лишенный почти всей кавалерии, которая истекла кровью или замерзла до смерти в снегах России (или просто разбрелась по сторонам в поисках еды и укрытия, далеко от основных коммуникаций, как только достигла безопасной территории), Наполеон решил, что ситуация обязывает его призвать на службу со всей империи сыновей семейств, принадлежащих к аристократии и крупной буржуазии [leading classes].
Это была не только военная потребность, но также и политическая необходимость. Восседая на своем троне в Париже, он все еще оставался самым могущественным человеком в Европе; но бедствия, обрушившиеся на Великую Армию в России, несколько ослабило его положение, и новая Почетная гвардия [Gardes d’honneur] могла рассматриваться в некотором смысле как депо заложников, гарантирующее сохранение лояльности «первых семейств», которые играли важную роль в организации и администрации империи.
Новые победы требовались немедленно; и, испытывая недостаток времени для полноценного обучения новых рекрутов, император был вынужден открыть Германскую кампанию 1813 года с армией, состоящей главным образом из молодых, неопытных конскриптов – и фактически без обученной кавалерии. Этот недостаток особенно сказался на итоге битвы при Лейпциге, где Наполеон вынужден был оставить большую часть своей конницы в резерве (однако, это решение с большой долей вероятности спасло его армию в сражении при Ханау двумя неделями позднее).
Еще одна проблема, возникшая перед Наполеоном, состояла в том, что в России также было потеряно ядро его армии, бесконечно преданные ему офицеры и сержанты – кадры, вокруг которых он мог бы построить новую Великую Армию. Большинство из выживших унтер-офицеров теперь было произведено в офицеры, а остальные были необходимы в действующей армии; и этот фактор имел разрушительные последствия для процесса обучения новых рекрутов в депо.
